Это, наверное, были “мартовские окна” - когда вдруг совершенно внезапно из промозглости и сырости, из ранней-раней крымской весны, которую и не отличишь от зимы, вдруг резко, ясно и совершенно отчетливо задышало Лето. Несколько дней ноздрю щекотали запахи травы и цветов, солнце заливало всю нашу вселенную, а птицы бесновались, осознав вдруг, что нужно куда-то лететь, но не понимая в каком именно направлении. Неудержимым магнитом отдельных крымчан потянуло в горы. Пропустить мгновенное пробуждение природы было бы преступно - крымские горы такого, как известно, не прощают. Я успел выйти в лес в последний день “мартовских окон”, смог влезть в приоткрытую “форточку”, хотя потихоньку уже начинало холодать.

Давно уже мне хотелось разведать новый, короткий путь в Байдарскую долину, да так, чтобы идти поближе от Севастополя. Самый удобный маршрут, по моим расчетам проходит вдоль ручья Саух-Су-Дере, чуть дальше горы (высота 510), которую местные называют Нефертити.

Ставлю машину перед стальным шлагбаумом и “пик!” прощается со мной сигнализация. Уже через минуту я нахожусь в совершенно ином мире - в крымском лесу. Он сразу и быстро проводит фейс-контроль, распознает меня, как старого приятеля, члена Крымского горного клуба и приглашает внутрь себя, включая на полную жизнерадостное пение птиц, ароматизатор из пьянящего запаха крокусов, маргариток и подснежников-первоцветов. Дорога шумит совсем рядом, еще видимо не остыла моя машина, но впечатление - что я уже далеко, в глубоком лесу. “Вот я и дома” - эта мысль, постепенно усиливаясь от равномерной ходьбы по мягкой земле, охватывает все мое сознание. Одновременно думаю о том, как много потерял оттого, что нечасто был в горах этой зимой и еще другое - как бы так сделать так, чтобы почаще выходить в лес.

Соух-Су-Дере является истинным, исконным названием Сухой речки. В последствии уже местные переделали на русский манер “Соух” в “сухой”. Соух-Су-Дере впадает в речку, прибавляя ей еще больше сухости. Хотя в прошлом апреле я помню, даже в низовьях был поток воды. Сейчас все “сухо”. Грязи нет совсем, а на лесной дороге - немного влажная пыль из чернозема. Я поднимаюсь все выше и выше к перевалу Беш-Иоль, ущелье отступает вниз и в овраге начинает робко сверкать вода. Вся земля слева, а иногда и справа от дороги изрыта траншеями и окопами. Иной раз я подхожу к воронке, ковыряю листья, в надежде что-нибудь найти на ее дне, но многолетние пласты прессованных листьев не позволяют лезть глубоко вниз. Рубеж обороны на горке, слева от дороги был действительно очень удобным: овраг использовался, чтобы задержать врага (такая странная игра слов). Однако мне кажется все же, что деревьев там во время войны почти совсем не было - разве что в самом ущелье. Еще до похода, в “Гугле” я посмотрел, что деревья на горах высажены искусственно - со спутника хорошо видны характерные борозды.. Я смотрю на озелененные горы и думаю о судьбе и красивом подвиге тех, кто высаживал на крутых склонах эти деревья. Совсем я об этом ничего не знаю, к сожалению.

Однако я уже иду по красивому горному массиву Беш-Йол, который соединяет Сухую речку через овраг Коль-Бурун и Паша-Булак с речкой Байдарой и самой Байдарской долиной. Так много подснежников мне еще не приходилось видеть никогда. Тысячи белых цветочков генерируют запах Любви и Счастья. Мои попытки сфотографировать все разноцветные растения по отдельности приводят к тому, что у “Кэнона” садится аккумулятор и дальнейшую съемку я истово веду на камеру телефона. Иду все выше, к отметке 415 - перевал уже близок. Лес словно расступается и здесь уже становится понятно, что деревья в этом месте были всегда - много поваленных крон, искореженных временем стволов, валежника, дров, уложенных лесниками в вязанки. Приблизительно через час ходу, слева, за кромкой леса, в полнеба взвилась высокая гора и у меня создается ощущение, что крымские горы наступают на меня и уже замкнули кольцо окружения. Это значит, что я уже в Байдарской долине. Овраг - где-то далеко внизу и справа. Воды в лесу все больше, дорога местами уже совсем непроходима. Я проскакиваю живописный перевал Беш-Йоль, откуда начинаются (или куда приводят) целых пять лесных дорог. Одна из них по-моему приведет нас к самой Биюк-Карасу (Черной речке). Дышится вкусно, воздух пьется полной грудью, и все как положено - голова слегка хмельная от счастья, ноги легки, хотя и твердо идут по родной, слегка чвякающей крымской земле. Спуск к селу Биюк-Мускомья (Широкое) периодически пересекается с просекой, которая прямой линией решительно разрезает крымский лес. Тоже кто-то ударно потрудился, установив в непроходимых местах огромные стальные вышки. Пытаюсь, но не могу представить, как такое можно было организовать. Как они эти вышки ЛЭП поднимали? Мне, по скудоумию кажется, что такое можно сделать только большими грузовыми вертолетами. Монтажники-высотники рассмеялись бы мне в лицо, наверное. К низу, к долине, дорога становится все шире и шире, слева виднеются корабельные сосны, справа вьется ручей. Его берега усыпаны подснежниками. Их так много, что все это кажется какой-то оптической иллюзией. Ровная поляна постепенно выводит меня к озеру и к селу. Такая удивительная, звонкая тишина в этих местах! Такое чувство, что люди тут должны быть обязательно очень спокойными, гармоничными, приветливыми и взвешенными. Я никого, к счастью, не встречаю и, вероятно, поэтому верю своим ощущениям. Блестит на солнце озеро, Байдарская долина открыта для созерцания. Для полноты ощущений хочется что-нибудь съесть из сельмага - но я уже не успею: магазин далеко, а автобус придет через 10 минут. Когда он приходит, то кажется поразительно чужим и даже нелепым среди сверкающего на свету великолепия и невероятного спокойствия этих мест. Мое “Я” не очень хочет лезть в салон - но ему надо еще забрать машину возле шлагбаума. Мы проезжаем несколько сел и я внимательно присматриваюсь к горе над Кизиловым, на вершине которой мы год назад заблудились в тумане и даже поверили, что село Кизиловое - это фантом, призрак и его не существует в природе. Я покидаю Байдарскую долину через Тыловое и она прощается со мной легким движением облаков.

Мардасов Алексей