Через Тернии - к Рэкам
(Север Красного моря, 12-19 ноября 2005 года)

Отряд гидрокосмонавтов - “Через тернии - к рэкам”. Посвящается юбилею дерзкого прорыва через гидрокосмос.

Неясной дымкой неумолимое течение Времени уже подернуло масштабные события, произошедшие в середине ноября 2005 года в рамках нашего последнего проекта “Гидрокосмический ЖК”… Жизнь идет… На смену усталым ветеранам приходит новое поколение. В этой связи есть опасение, что наши громоподобные гидрокосмонавты успели состариться уже почти на целый световой месяц (пишется 9 декабря 2005), что в космических масштабах соответствует куче времени, и, соответственно, денег… Это заставляет нас оглянуться и вновь вернуться к тем дням, когда мы были Одним Целым:

когда ели пищу, пили ром и выходили в открытый г/космос строго по расписанию
и когда просыпались от холодного ультразвука “Брифинь”
и когда неслись в течениях всем рифам назло
и когда недоверчиво щупали крутые шкафуты “Розали Мюллер”, выполняя заветы дайв-хулигана Гольденберга…
и много еще “когда”…

Весь день 12 ноября был занят тем, что делегации разных городов и весей постепенно заполняли каюты и палубы могучей многоэтажной яхты “Хаят”. Люди приезжали, грузились, курили, скручивали снарягу, начинали знакомиться и медленно, но неуклонно уничтожать накопленное в дьюти-фри. Принимающая сторона по нашей заявке сформировала пять трансферных рейсов из аэропорта Хургады до отеля “Мариотт” и, к чести их надо отметить - никто не был забыт. Яхта радовала глаз своими размерами и убранством кают, тиковой палубой, чистотой и даже джакузи. и уже почти никто не помнил, что выходить в море мы должны были на яхте “Невина Арафа” (24 места), в которой накануне сафари были загублены оба двигателя и в результате нечеловеческих усилий, переговоров, увещеваний и вобщем-то везения теперь мы ходим по палубе “Хаят”, которая имеет всего лишь один на наш взгляд недостаток - 21 место. После тихого и ненавязчивого собрания в салоне дайвер №2 из Запорожья Аркадий Тиняков сэкономил 420 кровно заработанных в городе металлургов баксов и получил в свое распоряжение всю кают-компанию - вместе с DVD, плазмой, светомузыкой и кучей мягких диванов. Аркадий теперь единственный имел персональный выход к капитанской рубкой и, надо признать, часто кемарил в капитанской, в то время как Тарек (шкипер) рассматривал как наши били моджахедов в геройской “9-й роте”, дивился мужеству несгибаемых немецких подводников в “U-boat” и дедуктивным многоходовкам американских фильмов в русском переводе.

Также в двухкомнатной каюте класса люкс вместо двух пассажиров расположилось трое. Важинский Алексей вместе со своим добрым сердцем и отец и сын Езерские с родственными чувствами ради общего блага понизили уровень своего комфорта и небольшая скидка вряд ли имела тут решающее значение.

Мы с Аней отправились туда, куда нам и было положено - в носовую каюту гидов, и все сафари над нами перекатывалось плавными волнами невостребованное, увы, джакузи. Там не было удобств, но мы, признаться, ожидали худшего…

Утром яркое солнце, вместе с уже подзабытым запахом египетской стряпни, казалось, проникло через задраенные иллюминаторы и двери во все каюты. Гидрокосмонавты мужественно отсыпались после вчерашнего дня, который соединил интернациональный коллектив на тиковых палубах, в мягких кондиционированных каютах и просторных салонах корабля.

Дайверы неспешно брели на завтрак и утренний брифинг. Вчерашний день - день приезда и братаний как-то смазал один интересный факт. Гидом на нашем судне оказался чернокожий американец Рико. По-русски он мог только сказать: “Я- чернИй и лИсИй”. Еще он знал слово “тЬечение”и был маленьким, совершенно музыкальным и пластичным негром.

Мы еще не знали, что нас ожидает совершенно фантастическое по силе ощущений сафари до предела насыщенное качественным дайвингом, вечеринками, барбекю, стриптизом в исполнении команды черных (Рико) и команды белых (Савелич). Взбодрит нас и почти идеальный шторм, и поездка на “зодиаке” погреться у костра и вяленая рыба и подводная охота…

А пока что народ еще притирается и всех волнует один вопрос “Когда же “Розали Мюллер”? От частоты его задавания Рико заметно нервничает, но клятвенно обещает. Мощное лобби - шесть харьковчан из дружественного клуба “Дип пипл” неизменно радует глаз своим постоянством. В центре салона - каждый день они несгибаемо рубятся в преферанс под руководством старого моряка Геннадия Чувствительного, не раз пересекавшего экватор(Запорожский Дайвер №1). В компании просоленных неприступных ПУЛЕ метчиков - юное спортивное дарование Саша Езерский, который все еще смотрит на мир широко открытыми глазами. Ему все интересно: и Рико, и кораллы и стремительный бег нашего судна… Харьковчане балдеют от нитрокса. На третий день сафари - это уже известно всем. Инфекция эта - крайне заразная, и тема нитроксов шепотом муссируется в каютах на нижних палубах… на всякий случай народ задает друг другу умные вопросы “А какая MOD у EAN36?”. Мало кто помнит старика Дальтона с его волшебным кристаллом… Все наши стремления и интересы подчинены предстоящей встречей с “Розали Мюллер”. Масла в огонь тут, признаться, добавил наш общий друг - ветеран черноморских Капутов и обладатель переходящей немецкой пивной кружки с “Волго-Дона” Костя Гольденберг. С трудом подбирая незнакомые английские слова - он хорошо поставленным голосом талантливого актера чуть устало объясняет Рико, что уже 10 раз прошел северный маршрут Красного моря. Познал любовь женщин, тайны южных портов и пенные брызги Океана. Видел все рэки мира за исключением старушенции “Розали”. МЫ догадываемся, конечно, что это является преувеличением - но, глядя на Костю, хочется верить ему, вот парадокс..! Чувствительный Гена, жизнерадостный Володя Шамро и отец Езерский согласно кивают: “Давай, давай нам, чернИй-лИсИй, “Розали Мюллер”!”. Рико вызывает капитана Тарека, и все наконец становится ясно: маршрут наш составлен в соответствии с пожеланиями трудящихся. Бессменный переводчик Аня с удовлетворением фиксирует сей важный факт. Гена наконец расслабляется, хотя подсознательно еще ждет какого-нибудь тайного египетского подвоха. Размяться перед “Розали” нам приходится на ночном “Тиссельгорме”. Чувства у нырнувших самые разные - от неприятия “кучи железа” до возбужденного удовлетворения от общения с ночными духами транспорта.

Зверское течение и волнение моря преследует нашу группу при погружении на рэк “Кингстон”. Дайверы появляются на поверхности в самых неожиданных местах: от убийственного подножья рифа до далекого открытого моря. Удовлетворенно делаем вывод о том, что из рекомендованного в “Инструкции, отъезжающим в Египет” на нашем сайте народу пригодилась не только вобла и сало, но и маркировочные буи.

В непростых условиях штормящего моря неплохо зарекомендовала себя группа старых одесских туристов-альпинистов-пешеходников. Устав почивать на лаврах заслуженной славы, они опрометью бросились в незнакомый для них дайвинг. Усидчивый Алексей Свердлов стремительно меняет свою дайв-философию, пройдя технические курсы в сжатые сроки. Подводная эквилибристика в исполнении Алексея часто радовала меня и Люду Каретную, с которой мы проходили OWD курс. Жаль без маски он не видел наши бурные аплодисменты на рифе Абу-Нухас. Алексей увлек неутомимого бегуна-дальнобойщика Витю Вялько техническим дайвингом, и теперь они подолгу вместе высчитывали расход воздуха, глубины остановок и оптимальную конфигурацию снаряжения на грядущих погружениях. Истинным украшением этой компании являлся самый опытный турист Бритавский Витя, который был самым сухим, самым живучим и несокрушимым дайвером на этом сафари. С удивлением в составе этой отважной тройки он бросался в бушующую стихию и, будучи неизменно потерянным, в силу своего природного любопытства также удивленно всплывал в неожиданных местах. Свердлов нисколько не волновался за Витю и авторитетно нам говорил: “Он живучий, за жизнь цепляется. Сам видел… в горах”. Бритиш действительно быстро и скачкообразно прогрессировал с течением времени - осваивал новую технику гребка, научился видеть, ориентироваться и не мешать другим под водой…

По общему мнению, почетное звание “Самый надежный бадди” заслужил Слава Мацак, который нырял с женой Олей. Крепко недогрузившись и быстро потеряв ее в первый же день на чек-дайве, он испытал, видимо, гамму различных смешанных чувств из которых в последствии равнодействующим стало желание быть с Олей всегда рядом - как в машинном отделении “Маркуса”, где многие потеряли себя, так и на километровых свалах “Иоланда рифа”, притягивающего безбрежной глубиной.

Рико прятался от вопросов по “Розали”. Бытует мнение, что он специально напился до полубессознательного состояния, чтобы “схилять” за своего в нашей компании, и чтобы к нему больше не приставали. Очень тихо, практически шепотом, он бросил клич ночью съездить на берег на зодиаке, попалить костер, пивка попить. Это было то счастливое время после второго дня сафари, когда уже исследован “Тиссель”, позади смертельные ужасы “Кингстона”, у Савельева еще не кончилась водка, и не иссякли запасы воблы у одесситов, а Важинский еще нырял в фирмовом утеплителе. Преодолевая сильный прибой, в свете фонарей мы высадились с канистрой бензина на маленькую площадку среди нависших скал из ракушечника, ливанули галлон бензина в огонь и принялись петь негритянские песни. Все бы так тихо мирно и мелодично прошло, но легендарный Володя Железняк из Одессы- настоящий крепкий моряк и бывалый старпом прихватил с собой на всякий случай бутылку “Абсолюта”. Рико, разомлев от костра и мелодий Стива Уандера поначалу принял ее за спирт и испугался. Но неотразимый Железняк с серьгой в ухе, шкиперской бородой, добрым боцманским прищуром и мягкими интонациями в голосе убедил негритянского мальчика… Рико пил, кряхтел и то ли по незнанию, то ли от большого опыту сразу принялся запивать пивом. Знающие люди немного напряглись - ведь гид им нужен на “Розали”… Но затем наш пионерский костер взметнулся к самым звездам, и песням Уитни Хьюстон, Элвиса Пресли и Боба Марли казалось не будет конца… Маленький американец упрашивал нас спеть что-нибудь свое, исконно русское (украинское). Народ почему-то стеснялся и не знал, что более подходит в данной ситуации. Однако на обратном пути на Хаят, поливаемые волной и сдуваемые ветром, мы как в бубны ударили “На поле танки грохотааали, солдаты шли в последний бой…!” Захмелевший Рико радовался, как ребенок, и чувствовалось, что его вечеринка в самом разгаре. Потом, когда мы с одесситами вплотную занялись воблой, Рико, как чертик, возникал в самых неожиданных местах, и взгляд его был все более расфокусирован.

В один из дней, стремясь как обычно изо всех сил к старушенции “Розали”, наш дредноут попал в шторм. Мы собрали всех, по нашему мнению, настоящих океанских моряков - (Гену, Железняка и меня) и кратко, не скупясь на выражения, обсудили его балльность. В результате этой сессии, мы с чувством глубоко удовлетворения присвоили текущему шторму высокую пятибалльную оценку. Соседние, не такие крупные яхты зарывались в волну по самую рубку, а у нас на “Хаяте” так были искорежены банки с пивом, что потом в Дахабе мы стеснялись пить их прилюдно… Бесстрашный севастополец и искатель приключений Володя Хомутов скрупулезно заснял на видео летающие палубы нашего судна, волны, достающие до самых последних этажей нашего крейсера и испуганные лица менее стойких членов команды, сам он во время этого репортажа невозмутимо покуривал сигаретку и делал бодрые комментарии…

Наверное, вследствие всеобщего ажиотажа, следовало бы отдельно описать погружение на вожделенную “Розали”, которое больше всего запомнилось мне подводным хулиганством Гольденберга. Ныряли мы и еще люди с соседнего, несравнимо более мелкого корабля, которых мы условно назвали “немцами”. Немцы были в основном лысыми или бритыми, имели птичьи головы, сплюснутые у висков, а также тенденцию выползать на наш “Хаят” вместо своей мелкокалиберной яхты. Мы мило улыбались друг другу на нашем дайв-деке, затем “немцы”, как стойкие оловянные солдатики бросались в пучину и гордо плыли на свой корабль, отказываясь от возможности “подбросить” их на нашем “Зодиаке”. Качало балла на 3 при сильном северном ветре и очень прочный ходовой конец, привязанный к мачте рэка, порой натягивался до опасных, на мой взгляд, пределов.

Высокая мачта на носу начинается на 22 метрах и постепенно открывается вид носовой части судна, уничтоженного всего лишь одной авиабомбой с того же “Хенкеля”, который утопил и “Тиссельгорм”. Борт корабля на 7-9 метров возвышается над грунтом, максимальная же глубина в носу - около 45. Хорошо видны носовые трюма с углем и отличный доступ в машинное отделение ближе к кормовой части, за трубой, которая свалилась прямо на на надстройку. Кормовые трюмы пусты и сильно повреждены взрывом бомбы, который разрушил правый борт в районе пятого трюма. Каюты экипажа, камбуз, машина не пострадали при катастрофе и там еще можно обнаружить всякие интересные мелочи, словно бы переносящие нас в прошлое - переключатели, бирки на клапанах, плафоны, лампочки, вентиля, рундучки… Сильное и мощное впечатление от экскурсии на “Розали” формируется в основном прекрасным общим видом старого (1910 года постройки) транспорта, лежащего на ровном киле, и огромным количеством небольших надстроек и открытых для доступа, манящих помещений. В связи с этим есть мнение, что ветеран двух Черноморских и одного Красноморского капутов, прекрасный фотограф Гольденберг, от счастья реализации своих юношеских фантазий о “Розали” и в поисках лучшего ракурса буквально потерял голову и снимал до тех пор, пока не вспомнил о том, что он находится под водой, на серьезной глубине и воздух в баллоне иногда может заканчиваться. Переход от волшебных азотных снов о “Розали” к пугающей реальности был таким сильным потрясением для фотографа, что на всплытии он начал активно поглощать не только свой воздух, но и сэкономленные запасы верного Савелича и безотказного Сергея Каретного.

Несмотря на все старания этих двух спасателей, Костя-таки вышел с 7-ю минутами недосиженной декомпрессии, в волнительном состоянии позабыв про баллон с найтроксом, который так невостребованно и провисел на 6-ти метрах под нашим судном. Знающий и опытный Алексей Важинский первым учуял опасность для некогда крепкого организма Гольденберга и стремительно подключил его к Кислороду. Я рассказывал пострадавшему разные ужасные истории из своей водолазной практики про тихие пузырьки, жуткую старость и воспаление надкостницы… Костя притих, пил много воды с аспирином и жаловался, что баллончик с кислородом “такой маленький…”.

В нашей команде был милейший человек Сергей по фамилии Каретный, которого из-за его приверженности морским традициям и темного крымско-черноморского прошлого, хотелось уважительно называть “Катерным”. Сергей всегда готов прийти на помощь, и еще ему присуще оригинальное чувство юмора. Однажды он действительно поразил меня в самое сердце, когда на очередном дайве, поправляя снарягу, я с удивлением извлек из-под его шлема пластиковый стаканчик, который был прямо у Сергея на голове. Он конечно же утаил от нас истинную причину, побудившую поместить его одноразовый стакан на голову перед погружением, но ореол загадочности, мне кажется, только прибавил ему очков в глазах ныряющей публики.

Дебютанткой нашего сафари, не имеющей до этого опыта погружений в открытой воде, стала его жена Люда Каретная. Со своим верным мужем они составили надежную пару, прошли через все тернии сафари к рэкам и потом закрепили свои дайв-успехи в ленивом Дахабе.

Страстная любовь харковчан к нитроксу то и дело заставляла совершенно посторонних людей возвращаться к этой теме и “на всякий случай!” пройти курсы “Базовый нитрокс”. Известный московский гастролер-рецидивист из диско-рок-поп группы “Мираж” Алексей Румянцев, увы, не стал исключением. Настойчиво овладевая тайной парциальных давлений и рассчитывая оптимальный нитрокс для данной глубины Алексей зашел в теоретические дебри и уверенно рассчитал приведенную глубину не по азоту, а по кислороду… Зато правильно.

Собственно говоря, начиная с времени нашего подхода к рифу Абу-Нухас, где покоятся на грунте 5 кораблей, все остальное время захватывающее сафари можно назвать “Бенефисом Савельева”. Я напомню - этот самоотверженный дайвер, презирающий опасность и термоклин появился на нашем горизонте во время прошлого египетского сафари на яхте “Valery” и зарекомендовал себя зрелым, состоявшимся подводником. Закрепив свой опыт на “ЖК-6″ и “ЖК-8″, он стремглав окунулся в пучину приключений с гидрокосмической командой на яхте “Хаят”. Первые дни его мало кто видел, и даже Гольденберг не рисковал нарушить его утренний сон. Однако постепенно он стал выходить на палубу, загорать и даже иногда нырять. Форма одежды Андрея все более упрощалась - гидрокостюм был заменен на неопреновые наколенники а вместо ласт Савелич всерьез подумывал приспособить буксировщик-скутер. Однажды, когда харьковчане с Рико во главе готовились на Зодиаке выйти на исследование очередного объекта и традиционную борьбу с течением и ожидали кого-нибудь седьмого в лодку - внезапно появился Савелич в модных плавках, неопреновых наколенниках и с буксировщикам в руках. Нервы у Рико внезапно сдали, и резко дав газ Зодиак умчался в голубую даль… Андрей, нисколько не запарившись на эту тему, прыгнул в воду и настойчиво избороздил дно возле рифа. Алексей Свердлов сказал про него фразу, которая всем запомнилась и попала, что называется “в точку”. Дословно - ” Он живет в гармонии с собой”. Это, пожалуй, наиболее полно выражало внутреннюю суть нашего друга Савельева Андрея, который если хотел - то нырял, а если нет - то уверенно и настойчиво релаксировал, восстанавливая силы, утерянные на безжалостной работе.

Запомнился еще один интересный случай, когда Геннадий Чувствительный, увлеченный борьбой с течениями на “Карнатике” и “Джаннис Ди”, умело маневрируя, бросился вслед за бывшим водолазным диверсантом Володей Шамро. Завороженный мощными и ритмичными взмахами ласт Гена почти вошел в состоянии гипноза и был счастлив и весел, игриво подбирал с грунта забытый кем-то давно свинец, резво, не по-стариковски шел в кильватере харьковской группы, любуясь красками африканского заката из-под толщи вод… Ребята из самого далека доплыли до “Хаята”, и тут Геннадий, словно очнувшись, вдруг понял, что НАСТОЯЩИМ его желанием было не торопясь побродить по старому английскому парусно-моторному кораблю, проплыть накренненный “Джаннис -Д” и почувствовать, как восприятие тоже постепенно меняется, создавая причудливые галлюцинации…. Сбросив оцепенение, Геннадий с негодованием выкинул на дно заботливо транспортируемый им до этого свинец (который тут же кто-то подобрал) и вылез на палубу “Хаята”. “Это течение… Я не мог не принять вызов..!” - скажет он позднее, разминаясь Преферансом в компании единомышленников.

После “Розали Мюллер” технические дайверы, повинуясь народной красноморской примете, начали сбрасывать спарки. Первой (и последней) среди них была Аня Шелкова. Алексей Важинский смог только мимоходом сказать об этом (”Эх, надо бы..”), а Свердлов вообще замолчал действие поверья, подвергнув его сомнению. Следует признать, что когда все неравнодушные и соблазненные маленьким черным Рико гидрокосмонавты бросились на исследование обширного машинного отделения “Маркуса” - спарки явились для обоих Алексеев антистрессовым фактором. Ибо гид наш Рико, пользуясь общей темнотой и собственным темным цветом кожи, смог быстро и незаметно улизнуть там в одну из щелей. Дайверы тут же выстроились в очередь за Костей, создавшим по-стариковски затор и постепенно превратились в некое подобие гусеницы, бродившей по тесным отсекам, то и дело натыкаясь на собственный хвост. Только очень опытный подводник смог бы не потерять самообладание, периодически натыкаясь на слепящую фонарями и неистово мутящую гидру с очень большими глазами, выпирающими из-под маски, в которых читался один вопрос “Где же выход?”. Важинский вдавливался в переборки, с ужасом пропуская сметающую все на своем пути многоголовую стихию…

В предпоследний день нашего движения в рядах дайверов необъяснимо и стихийно начало появляться БРОЖЕНИЕ. Народ стал вечером скапливаться в салоне, поедать тараньку, сырокопченую колбасу и остатки сала. Рико тайно пообещал вечеринку, “Party”, как он выразился. В самый разгар брожения, несмотря на громкую музыку, сверху, из кают-компании, вдруг послышались настойчивые призывные стуки в потолок, на которые, признаться, мало кто обратил внимания. Но когда стуки стали сопровождаться отчетливым женским визгом - дайверы встрепенулись и рванули наверх. В огнях светомузыки Рико грациозно избавлялся от одежды, пластично размахивая ремнем - остальные хлопали в ладоши и радовались. Когда наш темнокожий друг остался в плавках и раскланялся, в процесс неожиданно вклинился неудовлетворенный Савелич. В футболке “Титан дайвинга” и бриджах он начал свой коронный танец, который, думаю, еще не раз будут вспоминать все очевидцы. В отличие от Рико, который извивался профессиональным стрип-танцором, движения Андрюхи были точны, строги, я бы сказал - красноречивы. В целом это было нечто среднее между лезгинкой, полькой “бабочкой” и балетом Хачатуряна “Спартак”. Одухотворенное выражение не покидало лицо самого гармоничного дайвера из нашей команды. Было заметно, что он ясно представляет весь груз своей непосильную задачу - заткнуть за пояс двоюродного брата Уитни Хьюстон и в целом показать им всем, что мы белые тоже не лыком шиты, и кузькину мать заодно и, наверное, на всякий случай напомнить, что и немцев собственно мы разбили… Это была сплошная, на одном дыхании, импровизация от начала до конца. Когда же у Савелича свалились бриджи, а под ними оказались остроэротические стринги, у всех возникло подозрение, что он готовился специально и, может быть даже, репетировал заранее после ночного “Тистеля” в каюте с Гольденбергом.

Когда маэстро закончил, мгновение мы еще стояли обалдевшие, потом же, как пишут в газетах “буря оваций разорвала тишину” Однако танцор был скромен и на бис плясать не стал.

А к этому времени уже капитан барбекю на палубе запалил, и началось некое спонтанное веселье - когда ты всему рад, и все рады тебе, и ощущаешь себя частью единого многоголосого движения. Всеобщие танцы латиноамериканского характера, фейерверки на дайв-палубе, общение взглядами, вкус холодного “Гессера” постепенно переместились на верхнюю палубу, где команда приподнесла нам чудесный торт. Мы говорили много хорошего и душевного в адрес моряков - они в наш - затем мы опять - и они снова и вот на такой мажорной ноте веселье начало утихать, сворачиваться по каютам и только самые стойкие - мы с матросом Володей Железняком - до глубокой ночи смотрели на море и выясняли какой же Шаолинь правильней - северный или южный(?).

Мы прощались с Гидрокосмическим Капутом на крутых свалах Шабр Умм Гамара, где была самая хорошая видимость за все время нашего путешествия. Между делом еще и друзей с технического сафари встретили прямо в море. Они уже вторую неделю трубили. Провизия кончалась. Отношения с командой у них не сложились. История крейсера “Очаков” вообщем, повторялась. Ну что - обнялись, расцеловались… Крым вспомнили, расчувствовались.

В Хургаде - фото на память, легкая грусть. Мне, как подводнику, это так знакомо! В море живешь одним организмом, функционируешь, так сказать, задачу выполняешь, и цель у тебя есть, и нужен ты Родине… А в базу возвращаешься - опять наряды, патрули, личный состав - разброд одним словом и шатание….

Вечером встретились в “Эль мине” а утром организованно паромом на Синай и Дахабщину, милую сердцу. Но это, как говорится - уже совсем другая история…

Мардасов Алексей (Мангуп)